«Гром и молния — это одно явление»

• 
  «Гром и молния — это одно явление» | Частные беседы с Б.Ч. Бхарати Свами (Александр Драгилев). 30 августа 2020 года.
  

https://www.youtube.com/watch?v=L-T2No46JcU

https://www.youtube.com/watch?v=dKSkogDw49Y

Гром и молния — это одно явление

Слушатель: Махарадж, можно вопрос?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да.

Слушатель: В процессе садханы – следования ограничениям — в характере практикующего может возникать чувство превосходства, то есть некое тщеславие, и, понимая это, человек может специально сохранять какие-то вредные привычки, которые помогают ему, с его точки зрения, сохранять некое смиренное состояние и не считать себя лучше других. Тут возникает некий момент, что надо как-то из этой ситуации выходить. Пожалуйста, посоветуйте, как практикующему избежать такой ситуации.

Б. Ч. Бхарати Свами: То есть такая достоевщина: там у него герои часто, особенно в «Карамазовых» и в «Преступление и Наказание», ведут себя подло, выпячивают свои недостатки, чтобы потом раскаиваться и тем самым приблизиться к Божественному — фактом своего раскаяния – интересный метод. Дело в том, что человек, вообще живое существо, это не что-то однородное, а у него — мы часто говорим — несколько покровов или несколько телесных оболочек. Есть физическое грубое тело, есть эмоциональное тело, есть умственное тело, рассудочное и, наконец, духовное. Садхана, то есть некоторое ограничение, практикуется только физическим телом для того, чтобы умиротворить ум, чтобы ограничить действие чувств или ограничить ареал чувственного восприятия, и тем самым всю свою деятельность как бы втянуть в себя. Кришна говорит, что садху, как черепаха, втягивает в себя конечности и остается внутри себя, остается во внутреннем мире. Эти конечности — это чувства, и все ограничения призваны втянуть в себя конечности, втянуть в себя чувства. Телесно человек, который практикует что-то, конечно выше других. Тот, кто ограничивает себя, кто ведет жизнь в аскезах, в запретах, то есть ограничивает свои чувственные удовольствия, он выше тех, кто ведет жизнь разнузданную. Он и телесно выше, и эмоционально выше, он более уравновешен, нравственно он более высокий. Так вот, он стоит выше тех, кто ведет жизнь разнузданную, кто не подчиняется никаким религиозным заповедям. Но все эти ограничения призваны возвысить центр регистрации или центр сознания, возвысить выше физического сознавания, выше физического самоотождествления и чувственного самоотождествления в некую более высокую область которая либо область разума, либо область чистого Духа. И если этого не происходит, если не происходит эта, извините за пошлость, сублимация, это сознание удаляется от физического мира и переходит в некое новое измерение. Шридхар Махарадж говорит, если этого не происходит, тогда он, оставаясь во внешнем мире, мире внешних объектов, естественно будет себя чувствовать выше других, и это неизбежно, потому что он таковым и является. Человек, который контролирует себя, он в нравственном смысле и в физическом смысле, и в эмоциональном смысле выше остальных, которые живут животной жизнью, которые, как малые дети или животные, думают о том, что они чувственно воспринимают, у них отсутствует отвлеченное мышление, они не могут подумать о смысле жизни, о своём стержне внутреннем, да, о своем «я», их сознание сосредоточено на том, что регистрируют их чувства. Вот ребенку что-то показали, и у него всё внимание на вот эту игрушку или какой-то предмет. Он что-то услышал, и у него всё внимание на то, что он услышал. То есть внешний мир контролирует его полностью. Тоже самое с животными, они реактивны, они реагируют только на внешние раздражители так же, как и дети. А человек взрослый уже может отвлечься, оторваться от внешних раздражителей и подумать, например, для чего я живу, в чем смысл телодвижений, которые я совершаю, смысл всех этих передвижений, хождений, слов. У него уже появляется умозрение. Есть такое русское слово хорошее — «умозрительная деятельность», то есть он уже может действовать умом. Так вот, если у него не происходит переход в эту умозрительную деятельность, то, конечно, он будет себя ощущать выше других, и так оно и есть. Но если происходит этот переход в умозрительную деятельность, то есть деятельность, или сознание, восприятие, которое не зависит от того, что тебя раздражает извне, тогда и сам вопрос «кто выше, а кто ниже» отпадает, потому что в этой самой области нет критериев «выше» и «ниже», завязанных на деятельности. В умозрительной сфере не важно: ограничивает себя человек, ведет разнузданную жизнь, верней, его физическое тело. Не это является средством его оценки. В той сфере он уже себя не будет чувствовать выше других, потому что, во-первых, он сосредоточен на внутреннем своем «я», на хорошем своём «я», и на неком «сверх я», и те, кто остались за пределами его чувственного восприятия, так сказать, основная масса людей, она его просто не интересует. Он не то что осознал, что они такие же как он, и он не выше и не ниже них, а то, что он вышел вообще за грань нравственности, он как бы вне этой нравственности, вне этих нравственных ограничений. Именно по шкале нравственности мы отсчитываем — хороший человек или плохой человек, мы оцениваем людей именно по шкале нравственности. Поэтому тут ему нужно не умалять себя дурными поступками, не унижать себя дурными поступками, а просто выйти за грань понятий добра и зла, где дурных поступков и добрых поступков просто не существует. Не существует вообще поступков, понимаете? Но если он не собирается выйти за грань внешнего мира, то, конечно, это хороший способ — уничижать себя чем-то, чтобы не возгордиться. Это хороший метод, но при этом ты всё равно останешься в рамках добра и зла.

Слушатель: Махарадж, можно?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, конечно.

Слушатель: А вот у разных адептов разных религиозных путей есть такая не теория, а как бы оправдание, не знаю как назвать, что если у них есть какая-то слабость, они думают, что полностью погружаясь в эту слабость, без разницы какую, и потом пресытившись ей, типа я от нее избавлюсь. Эта теория имеет основания?

Б. Ч. Бхарати Свами: Имеет, она даже упоминается в Бхагаватам. По-моему, Шукадева говорит, что можно идти путем пресыщения пока ты не достигнешь отвращения ко всем чувственным радостям.

Слушатель: А само это отвращение может вызвать какую-то духовную реализацию или только просто отвращение? И отвращение является какой-то ступенькой для духовного прогресса, или это просто отвращение и всё?

Б. Ч. Бхарати Свами: Является. Шридхар Махарадж это называет апатией, апатией к окружающему миру — такое слово употребляет, то есть такую неприязнь, безразличие, дым такой, всё это дым.

Слушатель: А позитивное оно что-то даёт?

Б. Ч. Бхарати Свами: А тут как повернется, у разных людей по-разному. Это зависит, я думаю, всё-таки от кармы, может быть, от сукрити. У одних пресыщение вызывает разрушение собственной личности, а у других вызывает мысль что если я пресытился этим, то здесь мне искать нечего, попытаюсь-ка я искать что-то за гранью этого мира. Другие, кто прибывают в материальной сфере бытия, не помышляют о том, что за гранью чувственного опыта есть некий внечувственный опыт. Они об этом даже не помышляют, и поскольку кроме чувственного, физического мира нет ничего, и они к нему испытывают отвращение, то происходит некое саморазрушение: «Меня здесь ничего не привлекает, мне здесь ничего не нужно». И это разрушение личности, которое может привести даже к физическому разрушению тела, самоубийству какому-нибудь — как повернется.

У царя Парикшита пресыщение этим миром вызвало новый поиск, импульс к новому поиску того, что лежит за гранью чувственного мира. Такие случаи бывают.

Слушатель: Вот варнашрама-дхарма, говорят, что если кто-то не может резко встать на путь отречения, он занимается какой-то регулируемой деятельностью, и эта деятельность — карма — приводит к какому-то прозрению или осознанию через какое-то время. Это как путь йоги. А если просто мы потакаем своим каким-то низменным, например, у тебя например есть тяга к спиртному, ты думаешь: «Сейчас вот буду пить беспробудно и потом вдруг резко прозрею». Это возможно или нет?

Б. Ч. Бхарати Свами: Это возможно, если ты заранее думаешь, что я могу прозреть и окунуться в какую-то внечувственную реальность. Тогда есть шанс.

Слушатель: То есть, если до этого был каким-то йогом и решил напиться, то, да, есть вероятность, что ты прозреешь. А если ты обычный человек, не знакомый с духовными практиками, то шансов нет. Или как?

Б. Ч. Бхарати Свами: Я не знаю, но мне кажется йога даёт больше шансов к прозрению, чем нерегулируемая деятельность. Для человека, который живёт в физическом мире, точнее, живёт физическим миром, ему как раз и даётся регулируемая деятельность. Выдумываются россказни про добро и зло, про грех, про праведность для того, чтобы он смог регулировать свою чувственную деятельность, чтобы чувства его меньше отвлекали, и он бы смог сосредоточиться на себе. Для этого и даётся понятие добра и зла. Но понятия добра и зла, греха и праведности — это условные понятия, они не существуют в действительности, они существуют в призрачном мире. В подлинной реальности добра и зла не существует. Существует сближение или отдаление от центра игры, от центра лилы — если это называть добром и злом, то, пожалуй, я соглашусь. А, в целом, деятельность хорошая или плохая — это всё условности, это выдумано для того, чтобы упорядочить действие человека. Но, естественно, со временем эти понятия «добро и зло» начинают быть использованы недобросовестными властителями умов, недобросовестными лидерами, которые регулируют деятельность других, чтобы подчинить их себе. Это неизбежно. Кришна говорит, что это происходит всякий раз со временем, и потом Он снова приходит и восстанавливает понятие дхармы, то есть восстанавливает понятия добра, зла, закона и беззакония, веры и безверия, богопочитания и безбожия. Просто в этом мире, в этом трёхмерном мире, существует такая вещь как действие, и каждый пребывающий вот в этой сфере бытия себя считает действующим. И для того, чтобы действия не приводили к гибели сознательного элемента, эти действия упорядочиваются, и говорится: вот это действие хорошее, а это действие плохое, то есть праведное и греховное действие. Но само по себе действие… Кришна говорит, что это великая тайна: что есть действие, что есть бездействие, что есть действие в бездействии и бездействие в действии». То есть Он так запутывает, Он говорит, что вообще-то это всё настолько условно, что как таковой деятельности нет. Позже Он в 13 главе говорит, что на самом деле сознание просто наблюдает за тем, что происходит вокруг него. Оно, сознание, не является действующим, джива не действующая, она наблюдает, вернее, атман — наблюдатель, а джива — действующая. Джива по определению находится в состоянии иллюзии всегда, в состоянии самообольщения, потому что мы живем в мире предметов, и передвижение этих предметов мы называем действием. Но на самом деле, если мы поднимемся в новое измерение, — Шридхар Махарадж тоже употребляет это понятие «новое измерение» — если поднимемся в новое измерение мы осознаем, что предметов нет, а есть некие всплески, всплески каких-то явлений, которые мы с вами называем предметами. Ну, например, мы какое-то явление называем молнией, а какое-то явление называем громом, но на самом деле это одно и тоже явление, просто разными инструментами мы это явление воспринимаем по-разному. То есть это некий всплеск, давайте назовём это энергией, да? Некая подвижка энергии или подвижка какого-то сгустка материи, которое мы воспринимаем на слух как гром, на глаз — как проблеск, а на запах — как какой-нибудь запах озона, а на вкус — еще что-то, но это одно явление. А всплеск чего? Это некая волна, некая подвижка энергии какой-то общей массы энергии. Так вот, когда мы переходим от предметного мира к миру перетекания вот этой единой массы, мы осознаем, что не существует ни добра, ни зла. Ну, действительно, что плохого или что хорошего, что греховного или что праведного в том, что в океане плещутся волны? Что в этом хорошего или плохого? Они просто-напросто себе плещутся. Кришна говорит, что этот мир состоит, и Он перечисляет: земля, вода, огонь, воздух. Потом вдруг Он перечисляет: горе, радость. Понимаете? Помните? Какие-то такие непонятные абстрактные вещи, которые Он укладывает в синонимический ряд с землей, водой, огнем — а это всё то же самое, на самом деле. Земля и радость, печаль, воздух, собственно, это всё одно и то же, это просто перетекание какой-то энергетической массы. Она называется прадхана. Или, когда она принимает какие-то конкретные волнообразные образы, она уже называется пракрити. И вот когда мы поднимаемся над этими всплесками этой единой массы, мы осознаем, что нет ни добра, ни зла. Поэтому считать себя выше других, считать себя ниже других… а по какой шкале? Всё просто плещется. Просто само перетекает в одно из другого. Это, так сказать, происходит такой первый эволюционный сдвиг сознания. То есть мы говорим об эволюции сознания, но эта эволюция такими шажочками, такими стадиями происходит. Вот первое — это сознавание того, что предметов нет, а есть просто перетекание некой массы. Просто тут нужно добавить такой фактор как время. Тут /в физическом мире, (прим. ред.)/ время, которое всё уничтожает. /Но, прим.ред/ оно ничего не уничтожает, время — это просто-напросто некое измерение, которое складывает наше чувственное восприятие в последовательность. Одна волна перетекает в другую, и вот это самое перетекание одной волны в другую мы называем «время», таким грозным именем — «время». Вот то, что здесь кажется временем, там, в запредельной реальности, это запах фиалки в венке какого-то пастушка. Там они: «О, какой у тебя сегодня хороший запах фиалки!», а здесь это грозное время, которое всё уничтожает. Понимаете, там, в другом измерении, всё ломается, всё по-другому. Естественно, там нет ни добра, ни зла. Вот это первый шажок, да? Второй шажок: а что же это такое, что это вдруг плещется? Я воспринимаю, что всё перетекает, всё песок, всё /есть/ перетекание вот этой жижи. Иногда она так медленно движется, что мне кажется, что это твёрдый предмет, а иногда она ускоряет своё движение. Знаете, бывают волны медленно движутся, а бывает быстро движутся. Когда мы видим, что что-то быстро движется, мы говорим: «О, это жидкость» или: «Это газ», а когда что-то медленно-медленно движется, мы говорим: «О, это твердый предмет». /Но/ это та же самая волна, просто эта волна будет, допустим, 30 лет, а буря в стакане будет 2 секунды, и это всё одно и тоже — материя. А что же такое эта материя? Кто эти волны движет? То, что мы с вами воспринимаем как предметы, если мы добавляем время, то есть мы из трёхмерного пространства переходим в четырёхмерное пространство. Просто добавляем такое измерение как время. Эти предметы становятся частью каких-то волн, какая-то рябь, какие-то большие, малые волны, быстрые, медленные. Если мы переходим на более высокое измерение, добавляя ещё некое понятие – сознание или разум, то мы понимаем, что это волны — чего? — волны моих желаний или, точнее, воли. Я в пространство, то есть в нечто (есть «я» и есть нечто, что «не я») испускаю свою волю, и эта воля становится в четырёхмерном пространстве волной, а в трёхмерном пространстве — каким-то предметом. Я испускаю эту волю, а дальше я начинаю её регистрировать. В самом ближнем своём окружении, которое называется разум, эта воля представляется мне как желание, чуть-чуть поодаль эта самая воля представляется мне как волна, а еще дальше эта воля представляется мне как предметы. То есть одно и тоже явление в разных сферах восприятия -разум, чувства — представляется мне по-разному. Как некий энергетический всплеск я ушами воспринимаю как гром, а глазами воспринимаю как молнию, так же мою собственную волю я разумом воспринимаю как желание, а чувствами воспринимаю как предмет, ну или как волна. И тогда вопрос о том, что такое хорошо, что такое плохо вообще отпадает. Я вижу свои чувства, я вижу, что вот на этом рубеже восприятия моя воля кажется мне радостью, печалью, жадностью, добротой, злостью. Если я еще немножечко подпущу её, я уже буду воспринимать это как человек, который меня обижает. Та же самая моя воля — она просто трансформируется. Когда мы смотрим в микроскоп, мы мир воспринимаем так, потом начинаем микроскоп удалять и он превращается в телескоп. Тот же самый мир мне уже воспринимается как какие-нибудь звезды. Не какие-то там бактерии, а какие-то звёзды. Но, собственно, это один и тот же мир. Точно так же отдаляя от себя то, что я называю волей, я постепенно её воспринимаю по-разному и заканчиваю предметами. Эти все предметы — это просто слепки моей воли, которые я воспринимаю таким инструментом как чувства, но эти чувства тоже являются порождением моей воли, я их не откуда-то позаимствовал. Эти чувства, сами чувства, я воспринимаю более точным инструментом, который называется разум. Я с помощью разума воспринимаю чувства, я размышляю о своих чувствах, а с помощью чувств я воспринимаю предметы. И всё. Наша вселенная очень маленькая, какие-то там йоджаны. Она, вселенная, заканчивается моим слухом, моим носом. Это такой небольшой кокон на самом деле. Когда мы говорим об этих йоджанах, нужно просто добавлять время. Всё. Она очень маленькая. Мы живём, каждый живёт в очень маленьком своём мониторном пространстве. Добро и зло уже пропадает на первом, при первом приближении. Просто плещутся волны моего волеизъявления. Какое добро, какое зло… Но вот Кришна в 13 главе, с 8 по 15…с 8 по 13 стихи раскладывает всю нашу вселенную, вселенную каждого из нас на составляющие. Сколько он там перечисляет? 23 или сколько?

Слушатель: 24.

Б. Ч. Бхарати Свами: 24. Это, говорит, всё ты, на самом деле. Это всё волны твоего волеизъявления, которые дробятся на желания, желания дробятся на чувства, чувства дробятся на предметы.

Слушатель: Махарадж, продолжая синтез этих вопросов: практикующий следует ограничениям, и эти ограничения ограничивают его волю.

Б. Ч. Бхарати Свами: Желания, да.

Слушатель: Да, его желания.

Б. Ч. Бхарати Свами: Волю нельзя ограничить. Кришна говорит, что воля неограничиваемая. Воля – это, вообще, признак живого существа. А вот желания, да.

Слушатель: Вот, и в какой-то момент, когда садхака какое-то время следует чужой воле, то он начинает испытывать страх, что он исчезает, потому что признаков собственной воли не остается. И как преодолеть этот страх? Потому что в какой-то момент ты понимаешь, что ты следуешь не своей, а чужой воле, а твоя воля, по факту, это только возможность ошибаться. Тут некий рандомайзер такой.

Б.Ч. Бхарати Свами: Не случайно воля, в русском языке (в санскрите, кстати, тоже) имеет двоякое значение. Воля как желание, и воля как свобода. Вот мы говорим «выйти на волю», то есть выйти на свободу, я освободился. Волю уничтожить нельзя, потому что воля есть стремление к свободе. В русском языке это и свобода, и воля, волеизъявление. Волеизъявление — это всегда желание свободы. Проблема в том, что эту волю живое существо в какой-то момент трансформирует в желание действовать, не пожиная плоды своих действий. Это уже есть желание. Когда воля к свободе, или воля на волю, трансформируются в «я хочу делать и не отвечать за это» — это становится желанием. Мы или любой религиозный человек, адепт любой религии это замыкает в некое русло, но, если он это делает осознанно, то понимает, что тот, кому я позволил сузить моё русло, то есть ограничить мои желания, в конце концов выведет меня на волю. Эта река, это русло меня выведет в океан. И тогда не происходит такого, что я, ограничивая своё желание, как вы говорите, уничтожаю себя, я стираю себя. Нет. Если ты сознаешь, что то, что ты культивируешь, выведет тебя на свободу. Необузданные желания тебя ослабляют, ты получаешь не свободу, ты получаешь еще большее рабство. Когда ты осуществляешь свои желания, ты становишься еще большим рабом. Ты, как волеизъявляющая личность, высыхаешь, умираешь. Как дерево. Если мы не культивируем его, если мы не обрезаем ненужные ветви, то дерево начинает расти во все стороны, вверх оно не тянется. А если мы обрубаем его нижние ветви, тогда жизненные соки идут наверх, и дерево тянется вверх, иначе оно просто расползется. Этот пример используют вайшнавы, когда говорят о ростке бхакти. Они говорят: «Культивируйте». Культ означает, что ты окультуриваешь себя. То есть ты обрезаешь что-то своё низменное, низменные ветви ты обрезаешь, тем самым позволяя верхушке тянуться вверх. Если ты ставишь перед собой задачу тянуться вверх, тогда ты не чувствуешь, что твоя воля ограничена и что ты исчезаешь.

Слушатель: Спасибо, Махарадж.

Б. Ч. Бхарати Свами: Самоограничение необходимо, чтобы отсечь желания. Часто мы не можем ограничить желания. Дело в том, что желания регистрируются разумом. Кришна в Гите говорит, что разум стоит выше ума, ум стоит выше чувств, чувства стоят выше предметов. Соответственно, регулировать или ограничивать низшим высшее вы не можете. Вы не можете предметами ограничить свою чувственную деятельность. Сколько бы вы масла в огонь не подливали — огонь будет только разгораться. Ум — это сфера желаний. Ум — это среда, в которой плещутся желания. Его можно привести в некие ограничения разумом. Проблема в том, что разум, или разумное тело, у нас в эмбриональном состоянии находится, оно еще не развито. Мы не можем вот этим вот маленьким уродцем, разумом, ограничить ум, который вырос, цветёт и пахнет, он очень мощный. Он знает, где и что раздобыть чтобы насытить свои чувства Разум ему не указ. Поэтому, сознавая слабость своего разума, мы берем и заимствуем разум, мы берём взаймы у кого-то разум. Мы обращаемся к священным книжкам, мы обращаемся к каким-то учителям, к каким-то святым отцам, к каким-то гуру и говорим: «Мой разум не способен контролировать мой ум. Но я знаю, что ум меня уничтожает, он расшатывает всю систему. Я страдаю от того, что не могу контролировать свои желания. Я не могу их контролировать. Поэтому я прошу тебя: проконтролируй сам мои желания, сделай так, чтобы мне было легче контролировать свою чувственную разнузданность». И священные писания, гуру, святые отцы говорят: «В субботу ничего не делай», например, или «Не ешь на Экадаши», «Не ешь то», «Не ешь это», «Не водись с теми то», «Ходи по кругу вокруг церквей с куличами». Что-нибудь такое они придумывают для того, чтобы нашу чувственную деятельность привести в некое стойло. Но это, естественно, добровольно. Добровольно мы говорим: «Разума у меня нет, я беру у тебя взаймы. Я делегирую его тебе, поэтому ты это сделай». И святые отцы выработали целый комплекс в разных религиях, но в целом он похож — это ограничения чего-то по времени, и чего-то в пространстве. Мы живем в четырёхмерном пространстве, нас ограничивают либо в пространстве, либо во времени, либо всё вместе. Например, по времени: всё в этом мире имеет тройственную природу — помутнение, волнение и просветление. В разных религиях нам советуется ограничивать себя в какое-то время суток. Когда чувства наиболее активны, нам говорят: «Надо идти спать». Если вы поступаете в монастырь, вам говорят: «В 10 отбой». Почему? Потому что после 10, ночью, чувственная деятельность обостряется, поэтому, чтобы такого не было, спи. Рассудочная деятельность наиболее активна, допустим, до рассвета. В индийских священных писаниях говорится, что в мухурту (это 48 минут до восхода солнца) просыпайся и занимайся умозрительной деятельностью. В русском языке медитация называется умозрение, то есть сиди и умозрей. Когда описывается, чем же Кришна занимался в Двараке, говорится, что утром до рассвета Он просыпался, подносил лампадку предкам и садился медитировать. Он занимался умозрительной деятельностью, на Солнце медитировал, Он нам так подавал пример. Ну а днём занимайся какой-то физической деятельностью, например. Так нашу чувственную деятельность регулируют по времени.

По пространству, нам говорят, например, не общаться… Как Кришна в Гите говорит: «Отстраненность от общей массы людей».

Слушатель: Отстраненность.

Б. Ч. Бхарати Свами: Отстраненность от обычных людей. Так ты себя регулируешь в пространстве: старайся не ходить в толпу, которая ведома какими-то страстями, которая кричит: «Гол!» или «Шайбу!», или «Распни его!», или визжит от того, что летают огоньки и потом рассыпаются. Видите ли им нравится, что огоньки рассыпаются на небе, они не просто смотрят, а им нравится это. Кришна говорит об отстраненности от обычной массы, от массы обычных людей, потому что они ведомы страстями — похотью и чревоугодием, толпа больше ничем не ведома. Так святые нас ограничивают и в пространстве, и во времени. И мы просто должны понимать, что это для нашего собственного блага. Они не ограничивают нашу свободу, они ведут нас к свободе. Если у нас есть это понимание, то те, кто ограничивают нашу чувственную деятельность во времени и в пространстве, наши доброжелатели, а не враги. А те, кто говорят: «Делай что хочешь, ты совершенно свободен в своих чувствах», — они наши враги. Это наши, как Кришна их называет, «самовлюбленные друзья», демонические натуры.

Какие-то еще вопросы?

Слушатель: Махарадж, Вы сказали, что можно считать добром и злом отдаление или приближение к Богу, к игре. Какие методы или действия могут способствовать нам как можно ближе приблизиться к этой игре?

Б. Ч. Бхарати Свами: Никакие наши действия не приблизят нас, только милость тех, кто уже участвует, кто в ближнем круге или чуть-чуть поодаль. Те, кто имеют доступ, — они могут нас приблизить. Никакая работа, никакой труд не приблизят. Мы можем говорить о приближении и отдалении, только когда мы переступили некую черту. До этого момента от нас до этого круга игры, до этого хоровода такое великое расстояние, что о приближении и отдалении вообще речи быть не может. Это как нам говорят, что Солнце в 150 млн. км. от нас, и чтобы приблизиться к нему, нужно, например, поставить табуретку, на табуретку я становлюсь и говорю: «Я уже приблизился!». А как говорит Кришнадас Кавирадж Госвами: «До этой лилы мне…». В конце «Чайтанья Чаритамриты»: «Мне, как карлику до Луны». Конечно, карлик может подняться на ступенечку к этой лиле, но никакого решительного приближения вы не сделаете. Я говорю о приближении и отдалении, когда мы преодолели и четвёртое измерение. Напоминаю, четвёртое измерение — это когда предметы становятся волнами. И преодолели пятое измерение. Вошли в пятое измерение — там это не просто волны, а это волны моей воли. То, что я вижу, — это я. Я просто себя регистрирую по-разному: чувствами я себя вижу как комнаты вокруг меня. Это я, просто это я через призму чувств. А через призму ума, через призму времени это просто такая волна, она вздыбилась и упала. Вот когда мы и пятое преодолели измерение, что есть «я», а этот мир — это всё волны моего видоизменения, это видоизменения моего сознания. Как в «Бхагаватам» говорится: «Есть невидоизмененные сознания, а есть видоизменения сознания». Когда я переступил некий порог и вошел в сферу невидоизмененного сознания, в сферу чистого сознания — вот тогда уже можно говорить о приближении к лиле или отдалении. Но там вопрос о приближении или отдалении решается не через действия, потому что про то, что есть действие и есть бездействие вы уже решили этажами ниже. В той сфере нет никаких действий, ты — чистое сознание, наблюдатель. Наблюдатель превращается в действующего, и это есть иллюзия — майя. Когда ты вышел за грани майи, когда ты вышел из иллюзии, ты понимаешь, что ты только наблюдатель. А если ты только наблюдатель. то нет добра и зла. Но в этот момент ты понимаешь, что дальше я могу пойти только милостью свыше, потому что кроме наблюдения ты ничего не можешь.

Слушатель: Только наблюдать, а там — как за тебя решат.

Б. Ч. Бхарати Свами: А наблюдать ты можешь только вниз. Вверх ты не можешь наблюдать.

Слушатель: То есть как за тебя решат, так скажем?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, это необычайное чувство, когда ты осознал себя наблюдателем. Это и есть «вышел на волю», «освободился». То, что называют громкими словами «мукти» (освобождение), «нирвана»…. Это просто осознание того, что ты наблюдаешь и ничего не делаешь. Но если ты ничего не делаешь, то ты спрашиваешь: «А что нужно сделать, чтобы приблизиться?», а, в принципе, ты ничего не делаешь. Но ты можешь так начать источать из себя… проблески, запахи, чтобы привлечь внимание тех, кто тебя приблизит. То есть приобрести такие качества — не поступки, а именно качества — так заблестеть гранями своей личности, чтобы привлечь того, кто собирает какое-то подношение для Эпицентра игры.

Слушатель: Понятно.

Б. Ч. Бхарати Свами: Махапрабху был наблюдателем, когда Ему открылась лила, Он просто смотрел. Просто смотрел и не помышлял даже, не мечтал о том, что Его пригласят. Это лила, конечно, но Он не побежал приближаться

Слушатель: А как тогда можно охарактеризовать, скажем, в хорошем смысле «безумное» поведение здесь, в этом материальном мире? С ощущениями сильного наркотического опьянения, ничего не употребляя? Это что такое вообще?

Б. Ч. Бхарати Свами: Не уверен, что понял ваш вопрос.

Слушатель: Если, допустим, начинаешь вести себя экстраординарно, что со стороны выглядит безумием, и испытываешь ощущение как будто ты употребил какой-то наркотик, но ты ничего не употреблял. Оно очень сильно растекается по всему телу, и ты ведешь себя как безумец испытывая сильное блаженство. Это можно вообще охарактеризовать. Что это такое?

Б. Ч. Бхарати Свами: Не знаю. Вам нужно адресовать этот вопрос тому, кто имеет подобный опыт. Я, к сожалению, такого опыта не имею.

Слушатель: Типа эйфория. Пошел на футбольный матч, там все кричат, и ты закричал, и что-то почувствовал.

Б. Ч. Бхарати Свами: Типа как жахнуть стакан?

Слушатель: Ну вроде ты ничего не пил, наркотики не принимал, но все кричат, и ты…

Слушатель: Выпить 30 тысяч стаканов и при этом вести себя очень экстраординарно.

Б. Ч. Бхарати Свами: Не знаю. Это вам надо посоветоваться со специалистом широкого профиля. Я ничего не могу сказать, к сожалению.

Слушатель: Махарадж, можно?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да. Конечно.

Слушатель: В писаниях, когда сравнивается материальная природа и духовная природа, всегда восхваляется духовная реальность. Майя, или материальная энергия, она очень блеклая. Когда ставят в пример духовную энергию и материальную энергию, восхваляют духовную энергию, что она самая очевидная, всепоглощающая, всепривлекающая и т.д. Приводятся примеры, что если ты хотя бы немножко соприкасаешься с этой энергией, соответственно, ты испытываешь какое-то влечение. С другой стороны мы видим жизнеописания разных йогов и трансценденталистов, которые каким-то образом соприкоснулись с этой энергией, и что у них в жизни бывают трудности. Например, Махараджа Бхарата немножко соприкоснулся с духовной реальностью, а с другой стороны какое-то маленькое чувство по отношению к оленю всё перекрыло. То есть писания нам говорят, что эти духовные чувства настолько всеохватывающие, настолько великие и прекрасные, что по сравнению с ними материальные эмоции, чувства блекнут и кажутся незначительными. А, с другой стороны, мы видим на примере разных йогов и садху, что они падают со своего пути просто из-за какой-то мелочи. Саубхари Муни медитировал в воде, его коснулась рыбка и все, пошло-поехало. Эти восхваления духовной природы — это просто преувеличение в писаниях? Или в чем дело?

Б. Ч. Бхарати: Это, можно сказать, концепция адвайты, что есть духовная, а есть материальная энергия. Шридхар Махарадж говорит: «Если вы меня спросите, что первично: материя или сознание (дух), я вам отвечу, что материи вообще не существует. Мы просто переходим в разные пласты своего существа. Материя — это то, что я воспринимаю своими чувствами. Когда я самого себя вижу через призму своих чувств — это есть материя. В этом смысле Шридхар Махарадж рассказывает, что Махапрабху пользовался объяснениями «Бхагаватам» Шридхара Свами, который по сути монист, тогда как Рамануджа Ачарья двайтист: есть дух, есть материя, строгое разграничение. Шридхар Махарадж говорит, что все есть дух, просто мы что-то духовное воспринимаем как материю. Почему происходит сползание обратно в другое измерение? Ну вот так происходит, да. Вы говорите про Джаду Бхарату, который еще тогда…

Слушатель: Который еще сын Ришабхадевы.

Б. Ч. Бхарати: Сын Ришабхадевы, а не Джада Бхарата, которого там пинали, да? Которого поставили сторожить овес. До Ришабхадевы, до его воплощения. Это как переход в новое измерение, как мы в прошлый раз показывали: есть два плоских предмета, они двухмерного измерения и один в другой не может пролезть. Но если мы придадим одному предмету третье измерение — переведем его в разряд трёхмерного — тогда они могут проскочить друг через друга. Мы берем круг, и, если он гнётся, мы его в трубочку сворачиваем. Получается трёхмерное измерение, и он спокойно в квадратик проходит. Но бывают моменты, когда он снова распрямляется, когда он снова становится плоским. И тогда он попадает в мир добра и зла, мир привлекательности предметов каких-то. Его снова начинают одолевать чувства привязанности, отвращения.

Слушатель: В писаниях иногда описывается наша встреча с трансцендентным. Нечто всепоглащающее и всеохватывающее, настолько привлекательное, что всё остальное блекнет. То есть оно восхваляет ту действительность перед вот этой действительностью нашей. Почему тогда какие-то блеклые эмоции действительности этого материального мира могут нас отвлечь от того?

Б. Ч. Бхарати Свами: Какие-то корни-то остались, какие-то умозрительные желания, какие-то образы, к которым нас не то что чувственно влечет, а у нас осталось понятие о том, что хорошо бы этим завладеть. Как Шура Балаганов, когда они выиграли миллион: чего ему еще надо было, зачем он в карман кому-то там залез? Вот у тебя миллион в саквояже, езжай в свое Рио-де-Жанейро, но нет, он в трамвае кому-то залез в карма. И всё, оказался опять в этом всем, где он провел сознательную жизнь, в этом Советстком Союзе. А мог получить волю, освобождение. Так же и здесь, видимо, какие-то механизмы остаются, и, зная пагубность этого, всё равно нас тянет. Гештальт, да, завершить. Галочку поставить: «У меня это было».

Слушатель: Шрила Шридхар Махарадж говорит, что, даже когда ты полностью все теоретически духовное знаешь, пока практически тебя не привлекли туда, ты можешь пасть.

Б.Ч. Бхарати Свами: Шридхар Махарадж говорит, что, когда нас прорывает в новое измерение, первое чувство — это удивление. Удивительно, что я, оказывается, могу существовать без этих потребностей. Мне, как душе, не нужен воздух, вода, тепло…То есть ты понимаешь, что ты, так сказать, жил, что называется, ниже пояса. И там тебя какие-то интересовали потребности, но как только ты — твое «я» — вышел куда-нибудь в макушку, то тебя это всё низменное уже не интересует. И ты первым испытываешь удивление, но удивление проходит, и ты думаешь: «А что же я оставил?». У Толстого есть роман «Воскресенье», в нем прозревает человек, князь Нехлюдов. Он приезжает в деревню и решает раздать землю крестьянам. Он считает, что земля должна принадлежать тому, кто её обрабатывает. Иначе это несправедливо: он только пользуется плодами и страданиями других, плодами трудов и страданиями других, чтобы себе перчатки, шляпки покупать. И он решает на следующее утро созвать сбор крестьян и раздать им эту землю. Он сидит вечером при зажжённой свече, его взгляд падает на кресло, которое, он вспоминает, стояло в кабинете у его матушки. На него накатывают детские воспоминания. Это кресло, так сидела его матушка, и он понимает, что если сейчас он всё раздаст… А эти земли в окружении его помещечьего дома и дом придут в негодность, потому что если он всё раздаст, то уедет управляющий, за домом некому будет следить, крыша обвалится. Он вспоминает и говорит: «Нет, я всё-таки не буду это раздавать, потому что всё, что мне дорого: кресло матушки, отчий дом, где я вырос, где каждый уголок мне знаком — всё это придет в негодность». Это у него такой душевный порыв, то есть он переходит в некое новое измерение. Он жил чистой эксплуатацией и вдруг прозревает и говорит себе, что в каждом человеке живёт два человека: один хороший, другой плохой. Плохой — это тот, кто хочет постоянно эксплуатировать, кто хочет пользоваться другими, для кого собственное благо важнее блага других, и, жертвуя благом других, он самоутверждается, самовозвеличивается. А хороший человек — это его противоположность. Он вспоминает, что в детстве хорошего человека в нём было больше. Хороший человек — это тот, кто заботится о других, который делает добро другим в ущерб себе, живет жизнью нравственной. Это он называет добрым человеком. И когда он соприкоснулся с чувственными удовольствиями, познал женщину, познал карты, вино, то этот плохой человек подавил в нем хорошего человека. И с ним происходит некое преображение. Он попадает к присяжным заседателям на суд, и девушка, которую он когда-то соблазнил, оказалась в доме терпимости. Он видит её, видит, что он причина её страданий, её нынешнего положения Её на каторгу осуждают (она там кого-то отравила или убила, я уже не помню). И в нем происходит внутреннее перерождение, он вспоминает, что тот детский хороший человек, который в нем жил, снова в нем ожил, а плохой подает голос: «Зачем тебе всё это надо? Ты погубишь все, что тебе было дорого, и эти люди заслужили». Идет внутренняя борьба. Он понимает, что хороший человек снова рождается, снова пробуждается. Он его пестует. Он приезжает домой, в свои имения, и плохой человек снова его одолевает, это было на ночь, когда охватывает гуна тамаса. Но утром он просыпается с первыми птицами и стряхивает с себя влияние плохого человека, как росу, собирает крестьян и говорит: «Я вам все раздаю…». Это борьба происходит, первые чувства — он удивлен всему. Этот хороший человек «спал», и вот он «проснулся». И у него как будто крылья появились, он удивлен, он на мир по-другому смотрит. Шридхар Махарадж говорит: «Первые чувства — вы удивитесь, насколько вы прекрасны в своих порывах, насколько душа красива». Этот внутренний хороший человек — насколько он прекрасен. Но плохой человек сразу не сдается. Он начинает через какое-то время, когда чувство новизны, чувство удивления проходит, он как ползучая контрреволюция, как ядовитый гад проползает и отравляет тебя. Вспоминает, что у тебя есть семья, матушка, кресло, фиалки какие-то, какие-то цветы, букет, горничная, которая тебя любила, мамка, нянька. Прошлые какие-то гештальты, самскары, и они тебя тянут. Если ты одолеешь в этой борьбе — это прозрение, оно происходит без твоего труда, оно тебе дается как фора, ты выиграл лотерейный билет. Но дальше ты должен высшему миру доказать, что это не случайно, что ты за это борешься, это внутренняя работа. И дальше ты должен принять любые ухищрения, любые способы, которые нам дают святые, чтобы хороший человек одолел плохого. В ведической теологии эти гештальты, эти самскары /нужно/ сжечь как зерна на сковородке. Если вы их не прожарили до самого нутра, они прорастут. Если вы не прожарили их, если вы занимаетесь кармической деятельностью или гьяной, и если в результате гьяны или каких-то дел — доброделание, изучение писаний, мантры, религиозные обряды, воздержание, самосозерцание — они не позволяют сжечь эти семена материальных желаний до самого нутра, они потом прорастут. Только бхакти позволяет.

Слушатель: Махарадж, интересный вопрос со случаем Бхарата Махарджа. В писаниях, «Бхагаватам», где восхваляется путь бхакти, говорится, что идти по пути бхакти – достаточно. Не надо прибегать ни к чему другому, этого вполне достаточно, и вера – это и есть процесс. И вот мы смотрим на примере Махараджа Бхараты, что у него был отец Ришабхадева, Сам Верховный Господь, его окружение, братия и так далее. Он шёл путем бхакти, говорится, что он дошел даже до стадии бхавы. Какая-то оплошность – и в следующей жизни он вместо того, чтобы продолжить путь бхакти, занимается выкорчевыванием этой проблемы, которая возникла. Почему он не продолжил путь бхакти? Точно так же не общался со святыми, точно так же не воспевал мантры, а наоборот, отказался от общества святых, занялся какой-то проблемой.

Б. Ч. Бхарати Свами: Почему? Бхава увлекает, но это же просто общее понятие, бхава — это приязнь. На фоне этой приязни, на фундаменте или на почве этой приязни должна вырасти любовь. У него была приязнь, но не было любви.

Слушатель: Я имею ввиду, почему он оставил путь бхакти и пошел другим путем, именно искоренением своих проблем привязанности к окружающим и т.д. В этой жизни Джада Бхараты не занимался путем бхакти, а наоборот, он пошел по такому пути, как бы сказать…

Б. Ч. Бхарати Свами: Ему не удалось, ему не встретился гуру вайшнав.

Слушатель: С одной стороны «Шримад Бхагаватам» прославляет путь бхакти и говорит, что достаточно просто идти по этому пути, просто достаточно воспевать святые Имена, слушать «Бхагаватам» и т.д. И тут же в этой же книге приводится пример, где человек шёл по этому пути, споткнулся, получилось недостаточно и ему пришлось прибегнуть к другим методам.

Б. Ч. Бхарати Свами: Эти примеры не надо было приводить, тогда бы была иллюзия что всё легко. Нас на этом пути ждут два врага — это отвесная пропасть…

Слушатель: Сахаджия?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, отвесная пропасть — это сахаджия, и непреодолимая скала, отвесная скала — это гьяна. Мы должны в этом фарватере идти.

Слушатель: У меня еще вопрос. В своей как бы духовной практике я где-то у Шридхара Махараджа вычитал, по-моему в комментариях шастр и тд., что есть такой путь, когда человек просто открывает ворота сердца как бы исподтишка, и впуская туда Кришну как … называет не захватчиком, а как это сказать…

Б. Ч. Бхарати Свами: Хари — вора.

Слушатель: Да, который высаживает Свой десант и всё захватывает, да, Хари. Там приводится пример, что Кришна, как Десант. Если открыть Ему сердце, Он просто туда врывается, всё ворует, захватывает полностью и т.д. И я для себя в своей жизни выбрал этот момент — как бы партизанская война: исподтишка открываем ворота Противнику, впускаем Его в город с черных ворот, и Кришна там уже делает Своё, так сказать, черное дело. Для меня это было вдохновением, что я не борюсь с материальными какими-то своими страстями, привычками и т.д. Не борюсь с негативным, а пытаюсь в свою жизнь партизанской войной впустить Кришну, и я считал что этого будет достаточно.

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, этого достаточно.

Слушатель: А тут оказывается, на примере Бхараты Махараджа, что придется потом иметь дело со своими…

Б. Ч. Бхарати Свами: Этого достаточно, но надо постоянно иметь внутренний диалог с Кришной, потому что ты должен Ему помогать, ты должен помогать Ему расчищать своё сердце, ты, по крайней мере, должен пытаться создать какую-то чистоту, чтобы это не было отхожим местом. Кришнадас Кавирадж сравнивает очищение — уборка в храме Гундичи — как уборка в своем сердце. Махапрабху, конечно, очистит храм Гундичи, но все преданные помогали, они тоже старались. Конечно, Махапрабху — это Его желание — в наш храм сердца Он хочет… Кришна и Махапрабху хотят пройти в наш храм сердца, но мы тоже должны помогать. Как преданные помогали Махапрабху чистить, убираться в храме Гундичи, так же и мы должны свое сердце как-то убирать, помогать Ему, а не просто запустить Махапрабху в храм Гундичи и сидеть, значит, ждать прасада: «Все равно потом прасад будет, Он Верховный Господь, Он все сделает…». Ему же важно понимать, что мы соучастны, мы тоже хотим этого.

Слушатель: Но вопрос в том, что мы разбираемся в своем сердце. Есть два метода, например, метод карма-йоги и т.д., когда мы боремся с какими-то своими нечистотами сердца; а другой путь — это есть путь бхакти, который точно так же выкорчевывает с корнем наше желание.

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, мы запускаем этого Лазутчика, но должны Ему помогать методами бхакти, а не методами кармы.

Слушатель: Так вот почему Бхарата Махарадж, он заставил…

Б. Ч. Бхарати Свами: Я за других не в ответе, понимаете, если бы в Бхагаватам была история про меня, то, конечно, эти ошибки были бы исправлены, но я, к сожалению, не попал туда персонажем. Но это нужно учитывать. В Библии есть замечательная история, когда Иисус Христос воскресил Лазаря. Он пришел в какой-то дом, а там человек уже умер, три дня лежит, и он уже даже пахнуть стал. Иисус говорит: «Ничего страшного, Я и его воскрешу. Лазарь, вставай и иди!». И он, Лазарь, встал и пошел. Так же как Махапрабху этого мальчика воскресил в доме Адвайты Ачарьи, в доме Шриваса Пандита. Так вот история этим не заканчивается. У этого Лазаря было две сестры: Мария и Марфа. Марфа и Мария предались Иисусу Христу. Когда Иисус Христос был в их доме, там и вся семья была, Марфа пошла готовить на кухню готовить, занималась деятельностью, готовила для них, для гостей. А Мария села возле Него и стала Его слушать. Иисус Христос сказал, что она правильно поступила, а Марфа, которая на кухне готовила, неправильно. Это бхакти, то есть, как вы сами сказали до этого, динамично, это постоянно следовать за своим поводырем, и в этот момент нужно сесть и слушать, как сделала Мария. А если ты выбираешь какой-то путь, сам умозришь, думаешь: «Они сейчас там сидят, проголодаются, потом они закончат, я принесу им еду и их угощу». И ты идешь на кухню. Но в этот момент желание Его было, чтобы все сидели и слушали, и это есть бхакти. А карма – это «я знаю как лучше, потому что я это делала всегда, я всегда готовила гостям, вот и сейчас буду готовить». Но есть еще гьяна — это «я посижу и почитаю». Бхакти — это «всегда внимать». В какой-то момент нужно идти готовить на кухню, в какое-то время нужно сидеть и слушать. Это две противоположности — Марфа и Мария. Вот такая притча интересная. А Джада Бхарата как раз занялся гьяной, видимо, или внутренней саморефлексией, внутренним умозрением, а нужно было предаться и послушать, что конкретно сейчас ему надо делать.

Слушатель: Вы сейчас сказали про то, что мы испытываем какие-то чувства и, чтобы их преодолеть, чтобы не привязываться, да, нужно практиковать бхакти. Может быть, это я так перефразировал, конечно, на свой лад. Я просто задумался, что в своей жизни испытывал чувство депрессии, причем я его не понял сразу, что это депрессия. После ухода близких накатилось такое самочувствие и, соответственно, то, что приводит с собой чувство депрессии, ощущение депрессии, — это апатия полнейшая, нежелание что-либо делать. У меня здоровье начало рассыпаться, чуть работу не потерял. Такое чувство. Я вроде не думал, что я так сильно привязан к человеку, который ушел… Как можно охарактеризовать это чувство депрессии с точки зрения Бхагаватам и с точки зрения вайшнавов, как они смотрят на это?

Б. Ч. Бхарати Свами: Вы просите дать определение понятию «депрессия»?

Слушатель: Как вайшнавы видят ощущение депрессии?

Б. Ч. Бхарати Свами: А что такое депрессия? Я просто не совсем понимаю. Это нежелание что-либо делать, это отсутствие перспектив…

Слушатель: Это комплекс. Это как болезнь. Это комплекс всего, ощущение, наверное, нежелание действовать… всем организмом в целом, то есть всё разваливается.

Б. Ч. Бхарати Свами: Организм — это уже вторичное, это понятно. Нежелание действовать — это значит, что вы жили до этого, и в вашей картине мира этот человек занимал если не самую главную роль, то очень существенную. Когда вы этот стержень выбиваете, то все сыплется и теряется смысл существования. Это в том случае, когда вы считаете, что этим трёхмерным миром ограничивается вообще всё мироздание. Но мироздание многомерное, по крайней мере вайшнавы говорят о пятимерном или шести. Кришна говорит, что эта разномерность условная. Уддхаве Он говорит, что кто-то делит мир на три измерения, кто-то на четыре, кто-то на одиннадцать, девятнадцать, некоторые даже на двадцать четыре. С переходом в новое измерение мы открываем для себя что-то и понимаем, что те, кто нам дорог, или напротив те, кто нам ненавистен, в том новом измерении совсем не те, кто нам представлялся в этом измерении. Если в этом измерении кто-то исчезает, то в ином измерении он вполне себе может существовать безбедно. Нужно понимать, что в мире высоких измерений, дополнительных измерений, ничто не исчезает, и те, кто нам дороги, там продолжают существовать, они просто могут принять какую-то другую форму. Как я сказал, время здесь — это тяжкое испытание для нас. Время, смерть. Смерть, как риск, как мерка на шкале, которую мы называем время. Этих мерочек очень много бывает. Шкала времени поделена штрихами: красным — черным, красным — черным. Красный — рождение, черный — смерть. Но время перемалывает всё, а в другом измерении время — это запах незабудки, понимаете? И те, кто вам дороги, кого вы этом мире потеряли, в том мире они вполне себе какие-нибудь веточки на лесной тропе, которые нежно царапают вас, когда вы идёте. Просто нужно понимать, что мы не ограничиваемся этим миром, но если мы этого не понимаем, то мир, конечно, рушится. У вас довольно возвышенная депрессия, у вас депрессия от того, что вы кого-то потеряли, но есть люди, у которых депрессия, то есть, отсутствие перспектив и желания что-либо делать происходит от того, что они что-то потеряли, например, автомобиль разбили, или у них украли кредитную карточку, или работу потеряли, в общем от «чего-то» у них депрессия, а у вас от «кого-то» депрессия. Это довольно возвышенно. Там, в новых измерениях, мы совсем другие. То, что здесь кажется смертью и уходом, там, в том мире, это просто смена одной декорации на другую. Шридхар Махарадж говорит, что там происходит постоянная игра. И в какой-то книге он говорит, что кому-то, например, нужно на сцене играть мертвеца, и его носят, его переносят из угла в угол, но его задача играть мертвеца, как-будто он умер. И он замечательно справляется со своей ролью, если он недвижим, глазами не моргает, не зевает или там под себя не ходит. А тем, кто сидит в зале, кажется мертвый человек, а актера чуть-чуть занесли за кулису, взяли ему коньячка налили, чтобы он расслабился, и снова вынесли мертвецом. Там они дружат, они там шепчут друг другу анекдоты, а для зрителей — это мертвец. Поэтому тот, кто уходит от нас, дорогие нам, в том мире они продолжают — либо по шкале времени, либо по шкале иного пространства, по шкале разума, или в умозрительной плоскости — существовать, никуда не деваются. Волны океана никуда не пропадают, они переходят одна в другую. По шкале времени вы снова с ними встретитесь, он будет птицей, а она будет птичкой. А что, что-то с Надей случилось? С бабушкой?

Слушатель: Нет, бабушка не так тяжело, у меня два года назад мама ушла.

Б. Ч. Бхарати Свами: Ааа

Слушатель: Я уже не так сильно переживаю, но поначалу сильно.

Б. Ч. Бхарати Свами: Поначалу. Наши родители, как правило, не доживают две недели до того как мы осознаем, что мы их любим. Это так, да. Вот если бы она ещё прожила две недели, то вы бы поняли, как вы её любите, но она не дожила, и вам это осознание пришло без неё.

Слушатель: Да, там процесс ещё был, я вам уже рассказывал.

Б. Ч. Бхарати Свами: У меня, понимаете, жесткий диск с возрастом сломался, у меня только оперативная память. Я помню только прямо сейчас, и это без преувеличений. Так что вы, может быть, мне и рассказывали, главное, чтобы вы помнили, как вы рассказывали. Когда мы сознаем единство всего (как я приводил пример вначале, что есть некий всплеск вещества, который мы слухом воспринимаем как гром, а глазами воспринимаем как молнию), мы воспринимаем один всплеск, просто мы разные слова употребляем для определения слухового восприятия и зрительного. А когда мы понимаем, что всё едино, что это просто перетекание единого вещества из одной формы в другую — лед становится водой, вода становится паром, пар снова становится водой, или льдом — всё это, так сказать, материя. Когда мы это понимаем, то исчезает понятие и время, и пространство. Когда мы понимаем, что это не вещество волнуется, а это волнуюсь я. Мы осознаем, что у всех этих волн есть что-то общее. Что объединяет все эти волны? Что объединяет дом и историю нашего государства? Казалось бы, такие совершенно не совместимые вещи. Что объединяет грушу и муравья? А объединяет их единство происхождения – я. Всё происходит от меня, я всё это воспринимаю. Я эту материю воспринимаю как радость, муравья, грушу, дом, историю — всё это есть образы в моей голове. Всё происходит от меня. Всё едино, я есть замыкающее звено, я есть общий знаменатель под всеми явлениями и предметами этого мира. И лишь моё отношение к вещам определяет форму и свойства этих вещей. То есть если бы не было меня, как наблюдателя, не существовало бы муравья, груши, дома, истории, страны и т.д. Их назначение по отношению ко мне объединяется в единое целое. А есть единое целое всего, которое замыкается не на мне, а замыкается на неком центре, и этот центр есть Господь Бог. Он объединяет вообще все вещи, включая меня, объединяет все предметы наблюдения и наблюдателя. И в Нём не пропадает ничего, в Нём не существует такой вещи как смерть. Как в Ньютоновой физике существуют предметы и размеры, а в Эйнштейновой физике размеров уже нет, там есть волны, но размеров и предметов нет, потому что размер — это величина меняющаяся. У Ньютона, в Ньютоновой физике, всё имеет размеры конкретные — 20см, 10см…, а в Эйнштейновой физике это не размеры, это временные отрезки движения. Как у волны нет размеров, её размер меняется во времени.

Слушатель: Амплитуда.

Б. Ч. Бхарати Свами: Амплитуда, да. Есть амплитуда, но у амплитуды нет размера. Если мы убираем время, то тогда появляются размеры, а если добавляем время, то это некое перетекание. То есть мы можем говорить о пластичности, но мы не можем говорить о размерах. А если мы переходим в квантовый мир, в мир квантовой физики, там нет и амплитуды, там есть просто движение энергии. Там не то что нет предметов, а там даже нет амплитуды, там просто есть перетекание энергии или, другими словами, перетекание моих ощущений. Квантовая физика — это физика наблюдателя, а не предметов наблюдения. К моим ощущениям не приложима такая вещь как амплитуда. Ну какая может быть амплитуда у красного? Или какой размер может быть у красного? И если мы переходим в этот мир, в мир впечатлений, в мир ощущений, в квантовый мир, то, конечно, никто от нас не уходит никуда, мы снова все встречаемся, там смерти нет. В мире, где есть размеры, есть и смерть. В мире, где есть время, есть затухание, то есть смерть. А в мире, где есть энергетические переживания, вернее, где есть регистрация впечатлений, там время отсутствует и там нет размеров, соответственно, там смерти нет, я непрерывен, поэтому нет смерти. Мы можем испытывать приязнь или неприязнь только в мире пространства и времени, а в мире за пределами пространства и времени нет смерти, поэтому нет приязни и неприязни. Вам я бы советовал, если у вас эта депрессия не прошла, почитать «Бхагаватам», шестую книгу, где приводится история о том, как умирает любимый ребенок, любимый королевский ребенок. Они долго-долго пытались его зачать, он наконец у них рождается с благословения факиров, каких-то мудрецов. А потом умирает, достигнув самого нежного возраста, когда ребенок уже не лепечет свой бред, но еще и не совсем разумен. Он умирает, у родителей депрессия космического масштаба. И к ним этот ребёнок обратился из того измерения, куда он ушел: «Смерти-то нет, вы меня просто не видите, я перешел в иную форму. В вашем трехмерном мире, в мире предметов, конечно, есть смерть, потому что всё, что имеет начало, имеет и конец. А в мире, где отсутствует время, не существует смерти, поэтому там нет и скорби, связанной с утратой. Я получу новое тело или не получу новое тело, но я всегда буду жить, я всегда буду существовать. Возможно, в том измерении вы мои дети, а я ваш родитель». Ладно, какие-то…

Слушатель: Спасибо.

Б. Ч. Бхарати Свами: Слабое утешение, конечно.

Слушатель: Этого ребенка драматично отравили, а когда его вызвали, он говорил: «У меня были тысячи родителей, которые из них?»

Б. Ч. Бхарати Свами: Да-да. Когда его позвали, когда сказали умершему: «Вернись, пожалуйста, твои родители убиваются, места себе не находят!» Он говорит: «А какие именно родители? Я тысячу раз рождался и тысячу раз умирал. К каким именно родителям?» И ему сказали: «Последним». И он: «А, ну ладно».

Слушатель: Махарадж, все же мир сансары — не мир Вайкунтхи…

Б. Ч. Бхарати Свами: О чём я хочу сказать: в этом измерении, где есть начало и конец, есть и смерть. Смерть — это утрата чего-то. Например, когда вы теряете все деньги, которые у вас есть, вы умираете как экономический субъект, как финансовый субъект, но вы не умираете как физический субъект. Когда вы заболеваете «Альцгеймером», вы уже не можете, например, писать, и вы умираете как писатель, но как физический субъект вы не умираете. Вы можете умереть как физический субъект, но останутся ваши книги, тогда вы не умираете как писатель. Вообще, душа многоплановая: мы одновременно существуем как экономический, как политический субъект, семейный субъект, физический субъект, юридический субъект, творческий субъект, и смерть одного субъекта не обязательно влечет за собой смерть всех остальных. А в том мире, где нет начала и окончания, душа не имеет начала и окончания, там нет и смерти, но для этого надо утопить свою Муму в переносном, конечно, смысле. Вот Герасим утопил свою Муму и обрел свободу. То есть надо утопить то, что ты любишь, то, что ты от любви называешь своей Мумой. Пока у него была эта Мума, он не мог от этой барыни уйти, не мог свободу обрести, не мог уйти в новое измерение. Он был привязан к Муме, он её топит. И что тогда? Следующее его действие какое? Он ушёл. Так и мы. Мы думаем, что мы кому-то в этом мире принадлежим и кто-то принадлежит нам. Есть какая-то барыня и есть какая-то Муму, и мы оказываемся между теми, кто нас держит, и теми, кого мы держим. И пока мы не утопим это – привязанность — мы не обретем свободу. А там, в том мире, мире свободы оказывается, что никакая Мума не умерла, а барыня, оказывается, не твоя барыня, а она твой друг, например. Как Шридхар Махардж говорит: «Тот мир: там все дружественны, там нет подвоха, нет хитрости».

Слушатель: Ты её утопишь, а потом посодют.

Б. Ч. Бхарати Свами: Так кого посодют-то? Герасима, а не тебя.

Слушатель: Дак страдание-то реальное.

Б. Ч. Бхарати Свами: Страдание реальное, да.

Слушатель: Я не об этом хотел спросить. Я просто путаю, вот они уходят в тот мир, но это же не мир Вайкунтхи.

Б. Ч. Бхарати Свами: Как в том анекдоте: «Если Толстой не написал Муму, почему памятник поставили Пушкину?» Да, что вы говорите? Я прослушал, простите.

Слушатель: Все эти миры, куда уходят все предки, это же не Вайкунтха, не Голока, это же просто…

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, они растворяются. Этот процесс четко описан в «Шримад Бхагаватам». Предметы растворяются в органах восприятия, например, вы погружаетесь в темноте, в полной темноте вы сосредотачиваетесь на своих ощущениях в тишине, куда уходят затворники. Так фигурально описано, что предметы растворились в чувствах, предметов больше нет. Ваши чувства ничего не осязают, ничего не слышат, ничего не видят, и этих предметов нет. А дальше вы начинаете думать о том, что такое «органы чувств», и вдруг осознаете, что и органов чувств нет, они растворились в ваших мыслях, потому что сами по себе органы чувств бессмысленны, если они ни к чему не цепляются: к звукам, к поверхностям, к запахам. И остается только голая мысль. И вот эта голая мысль вдруг опрокидывается, и всё, что остается, это ты. Эта мысль обращена к тебе, она уже не думает об органах чувств, эта мысль направлена на тебя, и в этот момент в тебе растворяется и мысль, потому что ты не можешь о себе думать, ты можешь быть собой. Таким образом эти миры — трёхмерный, волновой, мир самоощущений или самоосмысления — растворяются в тебе. Ты уже не думаешь, ты просто есть. Ты уже не думаешь о себе, потому что, как только ты начинаешь думать о себе, появляются органы восприятия. А за органами восприятия появляются предметы. А за предметами появляются «хорошие» предметы и «плохие» предметы. А за этим появляются «хорошие» люди и «плохие» люди, к кому ты привязан и к кому ты не привязан. Эти миры в тебя входят, как черепашьи конечности входят в панцирь. Ты остаешься с самим собой, ты даже о себе не думаешь — это такая глубокая медитация. Четвертый сон, что называется «четвертое состояние сознания». В «Бхагаватам» этому дается название «четвертое», четвертое состояние, его описать нельзя, но оно четвертое. Есть сон, есть бодрствование, есть легкий сон, а есть «четвертое». Что оно такое — непонятно, но это, видимо, то, что испытал Федор у Набокова. В этом трёхмерном мире он оказался сумасшедшим. Но там, в том мире, где тебя окружают феи, где ты ступаешь по утренней цветочной поляне и готовишь гирлянду для Любимого, в том мире ты совершенно нормален, а здесь ты ненормален. Страдания есть. Если мы не оторвались от этого мира, они, конечно, неизбежны, как в «Палате №6» Чехова: врач, такой Толстовец — всё хорошо, всё добро — вот ему в этом сумасшедшем доме показали как всё хорошо и как страданий нет. Просто он не оторвался, поэтому страдания остались при нём. Он не оторвался от нравственности, он не оторвался от дихотомии, от двуличия, от добра и зла, поэтому и страдания есть. Махапрабху ушел, мы Его перестали видеть, но Он же не умер, Он просто перешел в иное измерение. Незадолго до ухода Он переселился, несколько ночей Он находился в своём сне. Он описывал, что Он видел, потом Он вынырнул из того измерения и никак не мог говорить, кроме как стихами, потому что там реально все говорят стихами. Он говорил стихами и какое-то время здесь ещё в этом трёхмерном мире пробыл, а потом просто ушёл в сон. Настолько ушел в сон, что даже Его физическое тело ушло туда. Представьте себе: мы заснули и увидели такой прекрасный сон, мы из этого сна не вышли, но мы в этот сон и своё тело забрали. То есть утром пришла мама или пришла жена, а тебя нет, просто нет, потому что ты заодно и тело в свой сон затащил. Но бывает так, что тело не полностью затащил, и здесь оно осталось сумасшедшим. Об этом Кришна в Гите говорит, что этот человек может ходить, отправлять свои естественные нужды, что-то там есть, что-то говорить, но это будет гомункулус, лишенный сознания. В этой трёхмерной реальности будет какая-то тень, будет какое-то трёхмерное изображение, которое мы называем, допустим, Александром Петровичем или Федором Сергеевичем, но это просто тень того реального, который в тот мир переселился. Вот что происходит, когда душа возвращается в мир Любви и Красоты. Здесь она ходит сумасшедшая, вернее, она здесь не сумасшедшая, её здесь нет, а просто её тень, которую мы воспринимаем как физическое тело. Перемещается до поры до времени пока тень совсем с восходом солнца не рассеется. Просто мы привыкли, что тени двухмерные, что это некое двухмерное плоскостное какое-то изображение, какой-то образ. Но тени бывают и трёхмерные. Наше тело — это и есть тень. Мы почему-то называем это «я», но на самом деле это просто трёхмерная тень. А вот когда оно движется, это четырёхмерная тень, а когда оно думает. это пятимерная тень, но это всё равно тень. Верне, не думает, а желает, но это всё равно тень. Просто сложная такая тень. Есть кубик Рубика с двумя кубиками, а есть с тремя, есть с четырьмя, а я даже видел с пятью. Это очень сложный кубик Рубика. И если ты научился трёхосный, трёхмерный кубик Рубика собирать, то приемы трёхмерного кубика Рубика в четырёхмерном уже не работают, там ты еще больше запутаешься. У нас есть тени: двухмерная – мы её видим, трехмерная – её мы можем только умозреть, то есть видеть умом, есть четырёхмерная – мы уже можем её разумом воспринимать. Но сами мы без тени — это некие любящие и любимые сущности, и для этой сущности нет ни смерти, ни рождения, ни потерь, ни приобретений. А есть спиралевидный разворачивающийся восторг, восхищение по спирали, вечно увеличивающееся восхищение, восторг. И когда восхищение доходит до определенной точки, то все тени исчезают, ты тени отбрасываешь, солнце светит, а тени нет. К зеркалу подходишь, а изображения нет. А потом о тебе никто и не думает, то есть ты исчез /в трехмерном?, ред./ И в четырёхмерном — тебя и не было никогда. Ты просто все эти тени подозвал к себе, втянул в себя и пребываешь в том дивном мире, откуда уже нет возврата. Если хоть немножечко тени осталось, то можно развернуться обратно, вернуться в этот мир, мир эксплуатации и потребительства. Кто-нибудь еще хочет отжечь? В переносном конечно смысле.

Слушатель: Райские миры — это же миры потребления тоже?

Б. Ч. Бхарати Свами: Райские кущи? Да-да.

Слушатель: То есть там те же бренности, что и здесь?

Б. Ч. Бхарати Свами: Это где земля пухом, да?

Слушатель: Да.

Слушатель: Ну всё равно Махапрабху же уходит в свою реальность, а я же в своей реальности.

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, значит, пока вам не суждено встретиться.

Слушатель: Махарадж, я просто не понимаю…

Б. Ч. Бхарати Свами: Ну и ладно, хорошо. Главное «шраванам», главное, слушать, а не понимать. Кто-нибудь еще хочет потрясти основы?

Слушатель: Я как-то нарвался на переводы разных пуран и восточно-индийской литературы от наших советских учёных бывших, не учёных, а востоковедов. И, получается, что в этих книгах одни и те же персонажи: Шаунака Риши, Сута Госвами, разные мудрецы в одной книге говорят, что Кришна — верховная личность Бога, в другой говорят Шива — верховная личность Бога, в третьей книге они, в зависимости от того какая пурана, Шива-пурана или ещё что-то…

Б. Ч. Бхарати Свами: Они так употребляют: «верховная личность Бога»?

Слушатель: Они верховную личность Бога так абстрагируют, Верховный, там…конечная Цель, вот так вот.

Б. Ч. Бхарати Свами: Высшая Сущность.

Слушатель: Высшая Сущность, да. Вопрос возник: что является в «Шримад Бхагаватам» гарантом того, что Кришна — верховная личность Бога?

Б. Ч. Бхарати Свами: Высшая Сущность, да? Дело в том, что те, кто пишут, — составители, сочинители этих священных книг, которые вы упомянули, — они как раз все и собрались на той поляне. В прологе этой повести о безусловной Красоте они все и собрались. И те, кто считает Вишну верховным Богом, и те, кто – Шиву. Там был и Канада, который считает, что мир вообще состоит из атомов, — такой грубый материалист. И Капила присутствовал, и Сам Шива присутствовал, Тот, кого считают мудрые верховным Богом. Но когда явился Шука, то они все встали и поклонились ему в ноги, потому что они поняли, что он из некоего высшего измерения. Шридхар Махарадж говорит, что есть мир высших измерений. Он не вдается в подробности, но «есть мир высших измерений». И когда существо, сущность низшего измерения соприкасается с сущностью высшего измерения, она это понимает. Она ещё не в том измерении, она ещё не перепрыгнула туда, не прошла через этот портал, но она понимает, что это явление… Шридхар Махардж любит эти слова употреблять: «Это явление из высших сфер, да, я не могу туда пройти, но я знаю, что оно есть, и всегда оно вызывает восторг». Когда в нашей трёхмерной реальности, в нашей ограниченной исторической перспективе нам явилась сущность более глубокого четвёртого измерения — ему сразу дали Нобелевскую премию. Альберту Эйнштейну дали Нобелевскую премию за то, что он открыл: всё волна, нет размеров и нет массы. То есть предметов нет, а есть просто какая-то текучесть. У предметов нет размеров и нет массы, потому что это просто перетекание чего-то. Ему сразу дали Нобелевскую премию, ибо поняли, что эта мысль или эта сущность — не физическое тело Альберта Эйнштейна, а его, да, его мыслительный аппарат — он из четвёртого измерения. Он нам открыл то, что этот мир — не мир предметов, а мир волн. Когда явилась сущность из другого, из /еще/ более высокого измерения, то Альберт Эйнштейн этого не понял, он так и не принял квантовую теорию. Он так и не принял, что свойства материи в самой сути своей, в самой своей основе зависят от того, кто на эту материю смотрит, — квантовая запутанность. Он это не принял, но понял, что это из какого-то высокого измерения. И Розенбергу тоже дали Нобелевскую премию, если я не ошибаюсь, ну, хорошо, Ландау. И такие сущности, постигшие квантовую основу мира, те, кто прозрели, они, собственно, и собрались на той поляне. А когда явился Шука, они встали и поклонились ему, то есть они ему дали Нобелевскую премию, потому что поняли, что он даже не из их измерения, не из измерения, где я, Брахман, есть основа всего сущего; и даже не из измерения , где Дух есть основа всего сущего. И даже не из измерения, где за пределами меня есть некая Сверхсущность, которая порождает меня как индивидуальную сущность, а я уже порождаю вообще весь этот мир чувственного восприятия. Они поняли, что эта сущность вообще из другого мира. Вот это вам доказательство, что те, кто постиг вообще суть мира и даже суть сутей мира, поклонились Шукадеве, который стал рассказывать про то, как высшая Истина или, вообще, высшая Сущность ползает на четвереньках в доме какого-то пастуха беглого, на заимке у какого-то беглого молочника. Они поняли, что это совсем другое измерение. Понимаете, те, кто составляют священные тексты, и кому мы кланяемся как величайшим мудрецам, постигшим суть бытия, сами они встают и предлагают место председателя тому, кто говорит, что высшая Истина ползает на четвереньках по двору у беглого молочника.

Слушатель: Шукадева Госвами то есть?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, Шукадеву Госвами они признали своим гуру, и когда он закончил свой рассказ, они встали и хотели ему кланяться, он даже на них внимания не обратил. Это такие измерения, где не просто гуру, а даже Тот, Кому эти гуру поклоняются, — Господь Шива — это как первоклашки какие-то, которые еще в песочнице играют. Они поняли, что он из другого измерения.

Слушатель: Там не встал вопрос, что Шукадева Госвами сын Вьясадевы?

Б. Ч. Бхарати Свами: Нет, конечно. В тех высотах вообще нет: кто чей сын. Какой сын? Там нет времени! Какой сын? Там таких понятий не существует. Это у нас, в нашей трёхмерной реальности, есть понятия «отец», «сын», а уже в четырёхмерной этого нет. Всё перетекает. Сын — это относительное понятие с отцом. Друг, брат — это всё относительное… А в пятимерном, там, вообще, есть просто мир моих ощущений, мир регистрации моих идей.

Слушатель: Махарадж, простите, дандават, а можно высказать сомнение?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, пожалуйста. Сколько хотите.

Слушатель: Описано, что Шива там тоже присутствовал. Очень интересно Вы сейчас огласили этот список участников.

Слушатель: Брахма точно был.

Б. Ч. Бхарати Свами: Брахма был, да, но и Шива тоже был. Шива был, это, по-моему, в первой книге…

Слушатель: Говорится: «Шива вети, Шука вети, Вьяса вети, навети ва».

Б. Ч. Бхарати Свами: Да-да, говорится, что Вьяса вряд ли знает, Шива вряд ли знает, а Шука знает. О чём он знает — непонятно, но это такой круг избранных. В то измерение, я уж не знаю, какое оно там по счету, допустимы Шримати Радхарани, Шука, Мадхавендра Пури и Махапрабху. Описывает то измерение Рупа Манджари, принявшая обличье Рупы Госвами, и даже упоминается Ямуна — это такая дева, которая принимает обличье реки. Она может об этом сказать, потому что хоть она и приняла обличье реки, но это не вода течет, а течет нектар со стоп Кришны. То есть этот круг избранных — это какая-то речка, это какой-то Мадхавендра Пури, которому галлюцинации вечно какие-то снились, Шримати Радхарани – Она, вообще, баснословный Персонаж, и Шукадева Госвами. Видимо, он сбежал откуда-то, из какого-то спецприёмника, потому что, судя по описанию, это совсем неадекватный был человек, но вот как-то тень его трёхмерная, четырёхмерная тень проскользнула в этом мире. Как он появился вообще, как он родился, как он ушёл – не понятно. Видимо, какой-то тенью он пронёсся для того, чтобы что-то сказать. За ним шла толпа, что она там: плевала, мочилась, гадила на него, но это всё равно, что на тень гадить. Вот вы идёте, остановились, вот ваша тень, кто-то подошёл и стал мочиться на эту тень. Будете вы внимание обращать? Нет, если вы какой-нибудь король Зулусов, конечно, вы его поколотите. А наше тело трёхмерное — это та же самая тень нашей сущности, нашего рассудка. Кто-то его обижал, обзывал кто-то, кто-то его поколачивал, видимо. Как Джада Бхарату, да? Кто-то его запряг в паланкин, но он даже внимания не обращал, что, оказывается, его в рабство взяли. Он несёт чей-то царский паланкин, и в этот мир он занырнул только тогда, когда услышал некрасиво сказанную фразу, типа «мне болит от плеча». Царь спросил: «Почему ты хромаешь? Тебе болит? Тебе болит от плеча?» И тут он ожил. То есть он в этот мир нырнул, потому что его покарёжило, его покоробила сама эта словесная формула. Там же всё стихами. И он на миг выпал, дал речь этому царю. Царя потом в глубокой естественной коме отвезли лечить, а Джада Бхарата снова ушёл в тот мир. То есть тот /царь/ был настолько парализован, настолько оцепенел от слов Джада Бхараты, что его пришлось долго потом лечить. По-моему, он так к царству и не вернулся потом. Как только он вернулся во внешнее сознание, он взял котомку и ушёл. Примерно так.

Ну что, как там вы хотите ещё не согласиться? Кто-нибудь ещё хочет процедить сквозь зубы? В переносном, конечно, смысле, не надо здесь.

Слушатель: Благодарю за ответ. В общем, надо будет первую книгу переслушать, мы же её обычно когда слушаем, там ведь непонятно ничего, но очень красиво.

Б. Ч. Бхарати Свами: Ну да, она фрагментом выдернута из «Махабхараты», она как пролог, на самом деле. Она как пролог, но сама по себе она является частью «Махабхараты», какие-то главы.

Слушатель: Там, по-моему, говорится, что собрались боги и мудрецы, а когда появился Шука, все поднялись, кроме Вьясадевы и Брахмы Не уточняется кто там ещё был.

Б. Ч. Бхарати Свами: Я могу путать, но Шива был там, Шива был. У Него такая природа, когда начинают мудрецы говорить, Он обязательно присутствует. Вообще, мудрецы и те персонажи, которые присутствовали на этом великом собрании легендарном, они регулярно встречаются у подножья Кайласа. В нашей реальности они не видны, в нашей трёхмерной реальности, но у подножья Кайласа они ведут Хари-катху. Об этом говорится в пуранах, об этом говорится и в «Шримад Бхагаватам». Есть история, когда в очередной раз (по-моему, девятая глава, девятая книга) Шива присутствовал на собрании мудрецов у подножья Кайласа, то кто-то там рядом прошествовал и кому-то сделал замечание, да?

Слушатель: Читракету пролетел.

Б. Ч. Бхарати Свами: Читракету пролетел. Эти самые персонажи, которые там и ведут Хари-катху, то есть святые беседы, они собрались в лесу Наймишаранья по поводу «что же делать с Кали-югой? Надо дать инструкцию по применению для людей Кали-юги». Они как раз для этого и собрались, и Шива присутствовал, потому что это те же самые Его собеседники, что и там, на горе Кайлас. Шива не может не быть. Читают «Бхагаватам», и Шива не пришёл? Такого быть не может, я просто отвергаю. Кроме того, Шива является Предтечей всей этой истории, потому что во рту у Парвати сидел Шука, и Шива рассказывал «Бхагаватам».

Слушатель: Так то, что он сын и ученик Вьясадевы, в расчёт не берется, а то, что он слушал изо рта Парвати «Шримад Бхагаватам» — это как бы считается, да?

Б. Ч. Бхарати Свами: Шива Сам Шукадеве рассказал «Бхагаватам» в прошлой жизни. А в этой жизни, когда Шукадева услышал первые строчки «Шримад Бхагаватам», это десятистрочие, он сразу дровосекам сказал: «Где вы это услышали? Отнесите, отведите меня к тому, кто вам это рассказал». Так что Шива обязан был присутствовать, потому что Ему Самому интересно было, как же совершенный Брахман, который никогда не бывает снесён волнами страсти, воспринял идею Красоты? Нам здесь идея Красоты доступна, она нам близка, она имеет какие-то продолжения, то есть: есть прототипы, а есть прообразы, а есть образ. Мы ищем красоту, нам нравится «это», нам нравится «то» и поэтому мы, ища красоту, мы сравниваем, как на гирьках, что более красиво, что менее красиво. У нас есть какие-то оценочные понятия, мы основываемся на образах, мы сравниваем образы красоты. А как идею красоты воспримет тот, у кого вообще образов нет? Тот, кто вообще живет в безобразном существовании, для него вообще ничего не существует. Вот ему рассказать про Красоту! Как на него это подействует, какое действие на него это произведет? Как химический эксперимент: мы льём кислоту в этот реактив — там зелёное с пузырьками, вот в этот — красное, а вот в этот — мы не знаем что будет. А что если внедрить идею Красоты тому, у кого вообще образов нет? Который даже никогда не говорил, ничего не слышал.

Слушатель: Махарадж, а откуда вообще это имя появилось? Если так, то всё, что мы можем знать о Шукадеве Госвами, это то, что он в прошлой жизни, как Вы говорите, попугаем слушал?

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, это пураны, это былины.

Слушатель: Он был попугаем Шримати Радхарани. А то, что он был трансценденталистом, нигде не упоминается.

Б. Ч. Бхарати Свами: Я не очень глубоко изучал это. Я, к сожалению, пураны не изучал.

Слушатель: То есть единственная связь, что он осознавшая себя душа. это то, что мудрецы посмотрели на его тело и поняли…

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, но это нам так рассказывают, что они поняли, что он осознавшая себя душа, а они находятся вообще в иной сфере бытия. Я вообще не уверен, что если бы мы там появились, нас бы заметили. И, больше чем уверен, если бы мы там появились, то мы бы увидели каких-то туристов, которые в костре копошатся. Понимаете, есть некий высший план бытия, а здесь он (план) отбрасывает тень. И этой тенью было бы: собрались какие-то туристы на перевале и чего-то там картошку жарят на костре, костёр не могут разжечь. Мы бы это так восприняли. А нас бы они могли бы вообще не воспринять никак, то есть ветер какой-то пронёсся. Мы же ветер как воспринимаем? Это существо по имени Марут мы воспринимаем как «дует ветер» или какой-то ураган, а он просто вышел за покупками. А мы это воспринимаем как «какой-то ураган «Виктория» по Южным штатам пронёсся». А в том измерении он вышел прикупить себе что-то на воскресенье, а мы здесь воспринимаем это как «полконтинента снесло и разметало негров». Мы в другой реальности живём. В их реальности, где они осязают идеи, то есть там идеальные образы, они увидели кого-то, кто пришёл вообще из другой реальности, и они поняли, что это вообще… Они же его не по телу, не по его виду… Надо понимать, что они на своем уровне увидели его… не знаю… по запаху. Представьте себе: собака, которая знает все запахи на своём участке, каждый цветочек, каждое отхожее место, как пахнет этот жучок, эта косточка — всё она знает. Для неё есть весь спектр знаний, весь спектр запахов тех, которые мы даже не воспринимаем. Мы для неё вообще полусущество, потому что мы вообще запахи не воспринимаем, как она. И она сидит себе спокойно, лежит себе спокойно в конуре, донёсся какой-то запах, и она понимает, что это от ромашки, а это там лошадка пробежала, а вот это хозяин где-то копошится в отхожем месте — всё это знакомо, всё родное. И тут вдруг такой запах, которого быть не может, и она никогда даже не могла себе такое представить… не знаю… запах трактора ФЕНДТ. Понимаете? И всё, ей сносит мозг, потому что такого быть не может. Она понимает, что этот запах из другого мира. И вот они, привычные ко всему эти мудрецы, живут в своём этом измерении своей мудрости. Как говорил Аристотель: «Вещь непознаваема, потому что её нужно познать изнутри». В том числе эта идея потом была у Канта, что вы берете какую-то вещь, вы её видите — шар. Вы этот шар видите только как полусферу, ту часть вы не видите. Чтобы этот шар познать, вам надо одновременно смотреть на него с двух сторон, потому что, если вы с одной стороны будете смотреть, потом повернете — вы уже той не будете знать. Вот каким-то образом вам нужно так расширить своё восприятие, что вы со всех сторон этот шар будете видеть. Но на этом ничего не заканчивается, потому что, чтобы познать шар, вам надо его ещё и изнутри видеть сущность этого шара. Не просто из чего он состоит, а для чего он нужен, его назначение. Когда вы познаете назначение вещи, тогда вы видите вещь полностью. Более того, если вы не видите этот шар, даже глазами не воспринимаете, но вы знаете назначение понятия «шар», тогда вы его видите, даже не воспринимая его внешне. То есть, когда вы видите суть… А что такое суть? Суть — это назначение, смысл, для чего что-то есть. И эти существа, эти мудрецы: Брахма, Шива, кто там еще были… тысяча мудрецов, да, Капила, Васиштха, Патанджали — они все там собрались, и их людьми уже нельзя назвать, это сверхлюди, это сверхсущности, которые видят назначение всех вещей. И вдруг они видят кого-то, кто не просто видит назначение вещей, а который углубился ещё куда-то, в какую-то кроличью нору, нашел иное измерение. Они поняли, что знать назначение всех вещей — это еще не всё. Как некий запах, то есть они могли его по запаху, например, определить. Они его по-другому воспринимали, не как грязного. В трёхмерной реальности кто это был? Бомж, который, да, со спутанными волосами, с колтунами этими. Герасим, в общем. Он же ничего не говорил. Он до шестнадцати лет не говорил, и первое, что начал говорить, это стихами. То есть это глухонемой совершенно, да, и вдруг его прорвало, и он семь дней говорил стихами то, что есть в «Шримад Бхагаватам», причём философскими стихами. Как-то же они увидели, что это из иного измерения. Естественно, Шива там был, потому что Он не мог не быть.

Слушатель: Почему в «Бхагаватам» описываются одни и те же приёмы? Когда Шукадева Госвами, отвечая на вопрос Махараджа Парикшита, ссылается на каких-то других персонажей: встетились, такой-то мудрец там задал вопросы, и такая тактика прослеживается практически во всех писаниях.

Б. Ч. Бхарати Свами: Это пьеса, которая переносит нас в иные измерения. Это такая ступенечка. Он рассказывает диалог каких-то персонажей, внутри этого диалога кто-то из собеседников ссылается на диалог еще кого-то. В этом диалоге кого-то ссылаются на диалог ещё кого-то, и эта ступенечка развёртывается, и потом снова свёртывается, и снова диалог Шукадевы. А потом снова диалог Шаунаки, спустя тысячу лет состоялось ещё последнее чтение Шримад Бхагаватам.

Слушатель: Это в «Шримад Бхагаватам» просто приёмы такие художественные, что, например, Шукадева говорит…

Б. Ч. Бхарати Свами: Да, такой художественный приём. Она передавалась, эта «Бхагавата», из уст в уста. Кто-то что-то добавлял, кто-то что-то считал не злободневным. Суть то оставалась, но вот как пьесу передают.

Слушатель: Махарадж, раз уж мы Шиву вспомнили. Всегда описывают, когда кто-то идёт к Шиве, все записывают его, что он где-то там на Кайласе сидит в собрании мудрецов и что-то рассказывает. И, обычно, описывается, что там есть ещё его последователи разные: духи, приведения.

Б. Ч. Бхарати Свами: Без права голоса. Без права голоса эта публика, да.

Слушатель: А как они вообще всё это воспринимают? Насколько они возвышены?

Б. Ч. Бхарати Свами: «Плохо: не знать, а ещё забыть». Я не знаю, молитесь Шиве, вдруг он вас пригласит в какое-то свое капище. Но его сопровождает свита, а они не имеют право голоса там, где он присутствует, беседует с мудрецами. Это как преподавательский состав. Они беседуют, а эти сидят и просто слушают.

Слушатель: А на них как-то это оказывает воздействие?

Б. Ч. Бхарати Свами: Я не знаю, к сожалению, я предпочитаю не увязываться за Господом Шивой, чтобы не оказаться в этой компании духов и привидений. Мы Господа Шиву почитаем, но на расстоянии. Мы не Его приверженцы, мы не дарим Ему даров, не подносим Ему даров. Мы вместе с Ним преподносим дары Шри Чайтанье, Кришне, Нараяне, но Ему даров мы не подносим. Его даров, тех, которые Он принимает от Своих приверженцев. Мы его почитаем как Преданного, но жертвенных даров Ему мы не подносим. Что там … «мадху, мамса, мадри…»: мясо, вино, ещё что-то…

Слушатель: Ганджа.

Б. Ч. Бхарати Свами: Да?

Слушатель: Наверное.

Б. Ч. Бхарати Свами: Наверное. Ну что, давайте,прасад?

Транскрибация: Екатерина
Редакция: Джива Деви Даси